Тихо и незаметно подкралась ночь. Усталые воины все чаще и чаще смотрели на своего командира и с каждым разом их лица делались угрюмее и злее. Офицер окинул взором медленно идущий в разброд отряд. Грязные, пыльные, уставшие они напоминали сейчас больше шайку разбойников, нежели боевой отряд и только небольшая группа берсерков продолжала, весело переговариваясь, уверенно идти вперед. То были странные люди - элита воинского подразделения. Крепкие ребята, которые выгодно отличались от остальных солдат, понуро идущих следом. Они не носили доспехов, и всю их защиту составляла кольчужная рубаха с коротким рукавом. Оружием им служили два меча, расположенные у кого на поясе, у кого за спиной.
Его взгляд устремился в даль, где на горизонте местность поднималась, именно туда он стремился, туда шёл. Подальше от этих болот, которые они только что миновали. Но надо было объявлять привал, что он неохотно и сделал.
- Привал, - скомандовал он спокойным, но без сомнения усталым голосом. Отряд мгновенно остановился: кто просто упал на землю, кто начал собирать хворост, кто-то натягивать тент. Он не остановился, а пошёл дальше, туда, куда он почему-то стремился. Сзади слышался тихий говор, и легкий смех - берсерки сопровождали его. Они сопровождали его всегда и везде, и он не понимал почему, гордость не позволяла ему спросить, а они сами не говорили.
- Нам бы на тот пригорочек, - голос уверенный, сильный. Повернув голову, офицер посмотрел в глаза молодому предводителю берсерков. "До чего же он молод" - пронеслось в голове.
- Да, но люди устали. Организуйте охрану, я скоро вернусь.
Молодец кивнул головой и отстал. Офицер продолжил свой путь вперед, но куда? Немного сзади, слева послышались тихие шаги. Он не повернул головы, чтоб не показывать что он улыбается. Когда он наконец остановился и обернулся его усталое лицо уже ничего не выражало, что не скажешь о лице замершего рядом берсерка. Он смотрел на своего командира с некой детской робостью, обожанием. "Совсем дети, еще не разу не брились" - скользнуло в голове.
- Возвращаемся!
Лагерь был уже готов: по углам невидимого квадрата полыхали костры, вокруг которых суетились люди, готовя еду. По периметру медленно шёл волшебник, и что-то бормотал себе под нос, делая пасы руками. Офицер подсел к центральному костру, где расположились берсерки. Вскоре подошёл волшебник, и, навалив к себе в тарелку порядочно баранины сел, скрестив ноги и принялся методично все закладывать в рот, как в топку. Офицер ухмыльнулся и уткнулся в свою тарелку. О его прожорстве уже первое время много говорили, но потом привыкли и перестали замечать. Ели в молчании, сказывалась недельная усталость от перехода через болота, которые проскочили на одном дыхании, останавливаясь только на небольшие привалы и кратковременный сон. Но как только болота кончились как накопленная усталость дала о себе знать - людям требовался отдых. Офицер понимал это, но еще больше он понимал то, что от болот надо уходить как можно скорее и чем дальше, тем лучше. Он еще помнил рассказы стариков о великом побоище между жителями болот и равнин. Многие тогда сложили головы, останавливая, а затем загоняя обратно в болота нежить. С тех пор о ней ничего не было слышно, но дозоры продолжали посылаться с наказом, не углубляться в эти "чертовы дебри".
Ночь вступила мягко, но, требовательно, закрывая все своим темным покрывалом, и только костры спорили с ее властью, освещая место, где люди устроили себе привал. Офицер прошёлся по периметру невидимого квадрата, проверяя дозоры. "Вроде все нормально", - сказал он сам себе, хотя на душе все еще скреблись кошки. Но ведь они прошли по болоту без приключений, откуда взяться этому непонятному чувству страха и безысходности. Подавив в себе эти непонятные чувства, он зашел в единственную во всем лагере палатку, лег и закутался в одеяло. Усталость взяла вверх и он провалился в сон. Проснулся он внезапно, вскочил с "кровати" и выбежал из палатки. Ночь уходила, забирая с собой ночные страхи. Костры уже не горели. С болота поднимался туман. Он напоминал некое мифическое чудовище, которое на множестве лап подкрадывалось к лагерю. Туман был настолько плотен, что поглощенные им кусты просто исчезли из поля зрения. Дойдя до границы лагеря туман остановился, но через несколько секунд продолжил свой неспешный ход, но уже вокруг лагеря. Лагерь оказался в его плотном кольце. У офицера мурашки пробежали по коже - в тумане двигались тени, много теней. Обратив свой взор на поляну, свободную от тумана, он увидел, что все войны повскакивали со своих мест и жались к его палатке, словно в ней было их спасение. На лицах многих читался страх и непонимание. Тени, перестав двигаться в тумане, выстроились вдоль невидимой линии. Из тумана послышалось пение на незнакомом языке. Туман как живое существо пытался кинулся вперед, но его что то держало. Это что-то вдруг засветилось голубым светом. Свет пульсировал в такт словам, раздающимся из уст волшебника. Его лицо застыло маской суровости. Свет становился все ярче и ярче поднимаясь вверх, образуя некое подобие стены, которая плавно выгибалась в тех местах, где туман пытался прорваться внутрь. Со стороны тумана раздался не человеческий смех и в голубую стену врезалось что то черное, от чего стена прогнулась, и разрушив несколько навесов вернулась в свое исходное состояние. Черное пятно тем временем не исчезло, а начав так же пульсировать в такт словам волшебника, разрослось. Теперь оно больше напоминало дверь, и сейчас шла борьба за то что бы ее открыть.
- Огонь, - скомандовал офицер, показывая направление стрельбы. Стрелы и арбалетные болты полетели в сторону двери и благополучно миновав мерцающую голубым стену, скрылись в тумане. Это не остановило пение, но добавило еще большего смятения в ряды воинов. Они еще немного постреляли в тени, двигающиеся в стене тумана и, опустив оружие, просто смотрели, как тени приближаются к "двери". Офицер быстро стал отдавать приказания. Ему не надо было, что-либо говорить, его жесты были красноречивее всяких слов. Лагерь ожил, солдаты задвигались, занимая указанные им позиции. И только сам командир, да волшебник остались у палатки. Но если офицер просто наблюдал за действиями своих воинов, то волшебник стоял, закатив глаза, по его лицу сбегали крупные капли пота, а бескровные губы продолжали шевелиться, произнося только ему понятные слова. Берсерки неспешной походкой первыми двинулись в сторону пока еще закрытой "двери". Дальше события развивались настолько стремительно, что офицер и глазом не успел моргнуть.
Волшебник окутался в черное покрывало медленно начал заваливаться на бок, сила, которая держала "двери" закрытыми, исчезла и они с легким хлопком открылись. Воздух наполнился запахом гнили. Туман устремился в разрастающуюся щель и быстро заполнил все пространство. Тени, не пересекая границу тумана, быстро перемещались в ее мгле. Туман поглотил все постройки и быстро приближался к тому месту, где стоял командир. Офицер медленно потянул руку к поясу, но и не пройдя половины пути замер не в силах пошевелиться. Туман, пожирая все на своем пути, быстро добрался до одиноко стоящего офицера и... замер. Тени, перестав метаться, сгрудились вокруг и замерли медленно колыхаясь. Затем, повинуясь неслышному приказу невидимого предводителя, тени метнулись в вглубь тумана и полностью растворились в нем. Сам туман, медленно отступая, оголил лагерь. Лагерь был пуст. О том, что здесь был бой напоминал только легкий запах гнили, разрушенный навес и останки волшебника. Движение на границе тумана привлекло внимание офицера. Из тумана ему на встречу вышел воин. Он был высок, одет в черные доспехи, без каких либо знаков. За воином следовала рептилия, на спине которой было седло. Размашистым шагом воин подошел к офицеру и замер перед ним. На лице заиграла жутковатая ухмылка. "Твои воины!", - слова прозвучали прямо в голове командира, рука война указывала ему за спину. Командир обрел способность двигаться и медленно повернул голову в сторону указанную воином. Его глаза расширились, рот раскрылся в безмолвном крике, он упал на колено. Это были его воины и в тоже время не его. От тех, кого он так хорошо знал остались только лица, только лица с застывшей на ней маской удовольствия и радости подчинения, но их тела были обезображены. Его отряд напоминал теперь сборище нечисти. Слезы текли по его щекам. Рука крепко сдавила его плечо: "Теперь ты!" Офицер попытался вскочить, но рука воина, вдруг налившись свинцом придавила его к земле. В голову что-то врезалось, в глазах помутнело. Он почувствовал, как из него прямо в руку воина устремилось нечто для него важное, то без чего он не может себя мыслить на этом свете - его душа.
По равнине в сторону столицы двигался небольшой отряд и только двое: воин, ехавший на ящере и шедший рядом с ним офицер знали, что этому отряду суждено превратиться в армию. Армию, которая станет карающим мечом жителей болот, то о чем они так долго мечтали и что наконец-то свершиться... и это только начало... |
Вернуться наверх